Да, мои дорогие друзья что помоложе, и те, которые недавно в наш город приехали, именно так мы, жители пятиэтажных «Камышей» и «Лётчиков», стали называть это «диво дивное» – девяти-десятиэтажные дома так называемого «Чешского проекта», которые начали строить «у нас на районе» в далёкие семидесятые. Не только у нас, конечно же, но и на улице Генерала Мельника, и проспекте Генерала Острякова. Удивили они нас не столько высотой (двенадцатиэтажки в дворах наших возводить стали раньше), сколько своей длиной и замысловатой конфигурацией. Но именно их длина и высота навевали сравнение с названным в заголовке величайшим памятником древности – т.н. «Китайской стеной».
А вот узкие окна-бойницы, как мы впоследствии узнали, – кухонные, – делали девятиэтажки похожими уже на средневековые крепости. К слову, окна эти в более поздних версиях «чешек» сделали уже «человеческих» размеров: широкими и светлыми. А вот в качестве строительного материала, в отличии от наших «сталинок», «хрущёвок», и их модернизированных братьев «брежневок», сложенных из «тёплого» инкерманского камня, применяли более «холодные» железобетонные панели.
Но главное в этих домах – это планировка! В наш лексикон сразу стойко вошёл новый термин – «квартира улучшенной планировки». Ещё бы: раздельные комнаты, настоящая прихожая, пара огромных лоджий даже в «двушках», которые почти все жильцы тут же начали застеклять, «расширяя» свою жилплощадь; что немаловажно – туалет и ванная комната располагались в сторонке, а не по центру квартиры, как в наших «брежнёвках» и «хрущобах». А кухни! Автору довелось пожить в такой квартире, он знает. Где мы раньше видели такие кухни?! Нигде мы их не видели! Это – счастье, а не кухни! Да ещё с собственным выходом прямо на лоджию.
Будет интересным подметить и такой факт, что практичные обладатели квартир на первых этажах стали «закирпичивать» пространство под своими балконами, создавая крепкие, надёжные «закрома родины» для хранения картошки и закруток. А некоторые, самые предприимчивые, владельцы верхних квартир стали изподтишка осваивать и т.н. «технические этажи» – пространство между их собственным потолком и кровлей. Что ж, «голь на выдумки хитра».
А какой вид открывался из большинства окон нашего младшего по отношению к двадцать пятому и тридцать третьему, большого 23-го брата! (Годы рождения двух первых домов – 1974 и 1972 годы соответственно, а 23-го – 1977). Вот почему он нам младший. А почему большой и «китайский» – уже сказал. Но таки вернёмся к виду из окон! Прежде всего, конечно же, – это море. С кораблями, в основном – военными. И степь. Вся она была усеяна ужасно вкусными грибами-степушками, пустыми гильзами и осколками от снарядов. Здесь шли бои. В кустах мой брат нашёл как-то ствол от винтовки, понятно, – ржавый. А правее глянешь – там видна наполовину взорванная 15-я береговая батарея. Здесь снимали фильм про войну «Мерседес уходит от погони», в котором прозвучала песня Владимира Высоцкого «Он не вернулся из боя».
Я, мой отец и старший брат, сделав факелы из подручных материалов, часто по воскресеньям проходили её подземные катакомбы по всей длине. Мама же боялась и шла поверху, а в конце штольни, перед самыми развалинами, мы выходили на свет Божий и с ней встречались. Меня малого удивляли тогда тяжеленные стальные двери, ведущие в каждое из внутренних помещений катакомб.
Но складов оружия или беглых немцев, к моему разочарованию, мы там так ни разу и не обнаружили. Но эта «потеря» компенсировалась позже, уже в школьном возрасте, когда мы, пропадая «на катах» целыми днями, добывали из земли порох, вгрызаясь в неё глубокими тоннелями. Вот бы было нам за это сейчас, за «приобретение взрывчатых веществ путём откапывания их из земли»! А тогда мы, дети, просто заворачивали вырытые с таким трудом «макаронины» в фольгу от шоколадок «Алёнка», и запускали эти изделия в небо типа как ракеты. Красота! Петарды эти несчастные рядом бы нервно курили… Увлёкся! Ностальгия.
Однако, давайте вернёмся в наш 23-й, в какую-нибудь из квартир на верхних этажах и продолжим вглядываться в манящую даль. И за «пятнадцатой», чуть дальше, у открытого моря, мы увидим небольшую, скромную, но боевую тёзку нашего 23-го дома: 23-ю береговую батарею. Тогда, в нашем детстве, она располагалась на территории войсковой части противоракетной обороны. И вживую мы её увидели, побродили по ней, уже только лишь в девяностых, после т.н. «разоружения» и расформирования «Ракетчиков», как эту войсковую часть мы тогда называли.
Ведя взор правее, через бухту, мы увидим Высшее Военно-Морское Училище им. Павла Степановича Нахимова – престижнейшее в те годы учебное заведение, и не только Севастополя, но и всего Советского Союза. Даже из Казахстана туда приезжали и поступали ребята. Запомнились несколько коротеньких, но занятных рассказов моего старшего по возрасту друга детства, который стал здесь курсантом. Учился с ними казах, Саибек. Русский поначалу давался с трудом. Хознаряд на кухне. «Саибек, почему не моешь посуду?» Пауза. «Вода, жарко!» Или: Подходит Саибек к товарищам и спрашивает: «А что такое «аукнеца»? Гадали, гадали первокурсники… И тут один из них, самый «подготовленный», предположил: «Скорее всего, это какой-либо морской навигационный термин…». Снова все думают. Потом кто-то догадался: «Саибек, где слово это откопал?» «Прочитал». «Так скажи фразу полностью, может, понятнее станет!» Отвечает: «Как аукнеца, так и откликнеца» (уже можно смеяться).
…Ну что же глядим мы всё направо, да направо? А налево?! Налево погляди! А левее от степного массива, тянущегося к морю вдоль катакомб, располагаются заброшенные дачи с редкими домиками. На дачах мы рвали поспевающие вишни, ежевику, и деликатеснейшие зелёные «абрикотели» (вечнозелёные, такой был сорт, нетрудно догадаться – почему!). Но не только этим мы там занимались. Частенько, под сенью старых фруктовых дерев, мы выясняли здесь отношения друг с другом. «СтрЕлки» типа устраивали. Или с пацанами из других, вражеских домов-дворов разбирались. Того же 33-го, к примеру…
Вообще, отношения с соседними «государствами» имели сезонные обострения всегда во второй половине января, когда множество выброшенных ёлок превращались в копья и длинные рыцарские мечи; при этом избыток накопленного вооружения провоцировал нас к его применению. Бились насмерть, как мы это тогда называли – «сражались». Но не только, применяли и «огнестрельное» оружие»: пуляли друг в друга из самострелов, выполненных из деревяшки, гвоздей, резинки от трусов и прищепки, украденной у мамки на балконе. В качестве боеприпасов применялись шпильки, накусанные и гнутые «плоскими» из спионеренной на ближайшей стройке проволоки. Шпильки с изоляцией почему-то считались у нас «бронебойными», хотя больнее было получить по ляжке голой шпилькой. «А если вдруг в глаз попадёт?» – сокрушались наши, тогда совсем молодые мамы и ещё живые бабушки… Да кто там о таких мелочах тогда думал?! Никаких правил не существовало. Один мой друг «откопал» где-то на стройке реально жуткое холодное оружие: длинный кусок арматурины с приваренным к нему металлическим тросом, конец которого утяжеляли несколько здоровенных гаек, и просто лупил им направо-налево всё что движется!
Заканчивались такие баталии страшно: побросав свои «копия и луки», мы яростно, до боли сжав кулаки и надрывая юные глотки, доказывали друг другу, кто кого из нас на самом деле победил! А потом расходились по домам, кушать пожаренную мамами картоху (кашу?! ни-ни!) и смотреть мультики… Но сих пор, вспоминая всё это с друзьями за рюмашкой, диву даёмся: никто, никогда и никаких, даже средней степени травм, не получал! Наверное, нас, малых, берёг Сам Господь.
…Левее к морю сады эти примыкали к «Вертолётке» (переводить с народного на русский не буду). Не могу умолчать: на дачах этих тут и там в качестве штакетника для заборов использовались… старые вертолётные лопасти. (А, гораздо позднее, – местный колорит, – на фиолентовских дачах повсюду стояли баки для поливной воды, приспособленные из металлических кожухов для ракет. Конверсия!) А дальше… родная бухта Омега. Это только через десятилетия мы узнали, что на самом деле она – бухта Круглая. Та ну вас! Круглая – это неинтересно. Омега! А вот на т.н. «детский», мелкий пляж сюда мы презрительно не ходили. Ходили на «Косу» – это ближе к дому; или «за Вертолётку», на «дикий». Чапать туда дальше, но зато вода там чистая, а с «набором» можно и поохотиться – на «камяшек» и пучеглазых ершей, если острога есть. С этой же целью ходили «на Мыс» – это аж «за Омегой». А потом старый сад вырубили и возвели Парк Победы. Тоже хорошо.
Эх, нахлынуло! А про дом-то наш, 23-й, совсем и забыли. Такой дом… Хороший дом, а проблем у него – куча. Да хотя бы вот это: сам каждый день езжу по его двору, вдоль его стен, мимо его подъездов, и дороги у него… противотанковые. Люди идут – плюются, спотыкаются, автомобили едут, и, если очень низкие – брюхом елозят; дитё малое на трёхколёске подъедет – остановится и заплачет. А вражеские танки сюда и вовсе не едут: о непреодолимых препятствиях им заранее докладывает разведка. …Кругом такие ремонты ведутся, парки, строительство, мосты, тавриды, микрорайоны разные новые, а на несколько десятков квадратных метров свежего асфальта для почти что почётных жителей нашего города … Но «мы держимся!» Только верой в то, что когда-нибудь и нас, 23-й дом, тоже заасфальтируют, так же, как и наших старших братьев – 25-й и 33-й. Чем мы хуже?!
Стою, ямы фотографирую. Проходящая пожилая пара приостанавливается, чтобы не помешать. Почтительно благодарю, разъясняю: «Для газеты вот снимаю… «Вектор Новостей», читаете?» «Конечно читаем, хорошая газета!» Переключаемся на дорожное покрытие. «А мы, говорят, в районную администрацию обращались, так нам ответили, что дом ваш кооперативный, вот и ремонтируйте за свой счёт. А что же за свой счёт, когда здесь пол района ездит! В школу, со школы (рядом – 2-я гимназия). А с тех пор, как «левый» поворот к 25-му запретили, так ещё больше машин стало!»
Глава семейства извиняется, и идёт к своему подъезду: его ждут внуки. А хранительница очага, представившаяся Галиной Алексеевной, продолжает: «Мы ведь здесь и так сколько всего своими руками сделали. Начиная с посадки этих деревьев (показывает на уже возрастные орехи и абрикосы), саженцы мне в Верхнесадовом по знакомству бесплатно дали… Ещё проблема – лифты. Да, их ремонтировали, но им уже более сорока лет, они скоро летать начнут. И, согласно законам природы, естественно – вниз! Живём и боимся».
«Благодарю Вас, уважаемая Галина Алексеевна!» Фотографируя по пути местные достопримечательности в виде «противотанковых рвов» и поваленных бурей деревьев, двигаюсь на запланированную встречу с также «коренной» местной жительницей, пожелавшей остаться инкогнито (старая советская закалка).
Она подтверждает лифтовые проблемы, и добавляет по этому поводу: «Вот у нас в подъезде лифт, нажмёшь «на этаж», а он думает-думает… и лишь потом едет. (В этом убедился самолично, осматривая и фотографируя подъезд.) Ремонт местный «ЖЭК» сделал почему-то лишь на первых этажах», – продолжает сетовать моя собеседница.
Ещё извечная проблема – стояки отопления. «Трубы меняем сами. С соседями сверху договорились, они адекватные, – и дело сделали, за свой счет, понятно. А нижним соседям – ничего не надо. И тот факт, что тепло по ним плохо проходит, и что риск порыва имеется – ничего на них не действует!» Автор полагает, что трубы отопления должно менять централизовано и в принудительном порядке – квартиры, товарищи, может быть, и ваши собственные, а дом – он общий! И затопление соседей, да ещё и горячей водой, выйдет, при нынешней стоимости ремонта, в изрядную «копеечку»!
«Зато как вам здесь повезло с фасадом!» В ответ – усмешка: «Когда высокое начальство приехало фонтан Победы принимать, глянуло на наш дом, ахнуло, и приказало навести порядок. А так бы…» Ремонт, действительно, отличный, не придерёшься. Более того, с обратной стороны дома, где были реально непроходимые, да ещё к тому же и замусоренные «джунгли», всю лишнюю растительность вычистили, а деревья обрезали. Любо-дорого посмотреть!
На этой позитивной ноте мы на время прервём описание радостей и бед этого дома-ветерана, а продолжим его, когда эти две суперпроблемы – лифты и дороги – сдвинутся с места. Возможно – и не без участия редакции нашей газеты.
А напоследок я скажу… Нет, лучше автора скажут несколько снимков, при этом некоторые из них прошу считать вопросом-обращением в управляющую компанию, обслуживающую 23-й дом.
Что это – элемент капитального ремонта проезжей части, или схрон первобытных боеприпасов на случай вражеского нападения?
А это – будущее подасфальтовое покрытие из «композитных» материалов¸ или таки несанкционированная свалка?
Вот, наверное, столь актуальное сейчас индивидуальное машиноместо, сделанное по индивидуальному спецпроекту.
Тут мы видим заготовленную древесину на случай возможных перебоев с теплоснабжением.
Здесь – уже общее парковочное место для привозящих детей в школу родителей.
Баррикада от машин-чужаков. Как видим – «враг» не прошёл. Пардон – не проехал.
А чужакам-пешеходам путь во двор преградила сама природа. Чужие здесь не ходят!
При помощи этих обломков, наверное, перегораживается путь в подъезд. Ночью.
Тут раньше были непроходимые джунгли, защищающие 23-й от посторонних с обратной стороны. Но «кто-то главный» приказал там расчистить вековые завалы мусора и обрезать деревья. Вот так. Красота и порядок в ущерб безопасности.
Парко-место для крутых. Для тех, что только на джипах ездят.
А это – кнопки того самого, умного, лифта. Умного – потому что он очень много думает. И, соответственно, долго.
И вот сидит местная старушка у своей 23-ей избушки и рассуждает с собой обо всём этом, поглаживая пушистого чёрного кота – символ домашнего уюта и устроения…
Анатолий Марета, житель соседнего, 25-го дома
